Ещё до того, что мы будем говорить об отношении к так называемым смешанным бракам, встаёт вопрос — как возможно, что страна, гордо именующая себя "единственной демократией на Ближнем Востоке", так грубо попирает права своих неверующих граждан? Что-то тут не стыкуется… И в самом деле, — в основе нашей самоидентификации как государства лежит непреодолимое внутреннее противоречие.

"Государство Еврейское и Демократическое" — это нечто, что никак не может находиться в одной упаковке: ведь демократия предполагает равные права и обязанности для всех граждан, а следовательно, не может выделить один из этносов или религиозных конфессий, населяющих страну, в какую-то привилегированную группу, которой уже по определению эта страна принадлежит.

По сути дела, в демократическом государстве такое понятие, как "национальные меньшинства", равно как и защита их прав, не могут существовать, так как демократия по самому своему определению не предполагает нарушения чьих бы то ни было прав, а тем более нарушения прав из-за национальной принадлежности гражданина.

Положение усложняется ещё и тем, что мы не можем прийти к единодушию по поводу того, что же такое евреи: нация, народ, религия? Общепринятая сегодня установка, берущая за основу национального определения религиозную составляющую, никак не может считаться удовлетворительной, — ведь она не принимает во внимание более 40% евреев, проживающих в Израиле. Выходит, что светский еврей, еврей-атеист — и не еврей вовсе, или еврей второго сорта. Я далека от того, чтобы считать еврейство каким-то почётным званием, но, возвращаясь к Еврейскому и Демократическому, вопрос национальной принадлежности имеет не последнее значение в такой реальности. Не говоря о неизбежной дискриминации не евреев, в подобной ситуации сами евреи делятся на правильных и неправильных, притом с подачи и при поддержке самого же "демократического" государства, а не просто по инициативе каких-то отдельных представителей общества.

Так стоит ли удивляться, что в атмосфере этого когнитивного диссонанса в нашем обществе возникают такие угрожающие явления, как религиозный и националистический фанатизм?

17 августа этого года мне довелось воочию наблюдать разгул такого фанатизма, разбуженный невероятной дерзостью молодой израильтянки Морель, решившей выйти замуж за молодого израильтянина Махмуда. А дерзость заключалась в том, что Морель — еврейка, в то время как Махмуд — араб. Кроме того, Морель усугубила драматизм ситуации, заявив, — о ужас! — что принимает ислам!

Казалось бы, такие вопросы, как выбор спутника жизни или религиозных пристрастий — дело сугубо личное. Но не в глазах предводителя организации "Лехава" Бенци Гупштейна, адвоката Итамара Бен Гвира, а так же сотен пламенных адептов их Расовой Теории, решивших, что они просто не могут не вмешаться и не помешать безобразию.

Должна сказать, что я пошла на эту демонстрацию не только из желания поддержать молодожёнов и выразить своё отношение к фундаменталистам. Мною двигало также желание увидеть своими глазами, кто все эти люди. В моей повседневной жизни мой микрокосмос населяют люди самых разных оттенков, но лишь такие, кому не придёт в голову нарушать чьё-то личное пространство, навязывать кому-то своё мнение, пользоваться такими категориями, как "свои" и "чужие". Приверженцев сохранения чистоты расы мне доводится встречать в основном в виртуальном пространстве, где невозможно заглянуть им в глаза.

Моё любопытство было удовлетворено сполна, благо 200-метровая дистанция, которая, по определению судьи, разрешившей проведение националистского митинга, должна была отделять митингующих от зала торжеств, практически не соблюдалась.

Первое, что бросалось в глаза — это разница между двумя группами во внешнем виде и поведении. Очень хочется быть объективной, не представлять сторонников силами света, а противников — силами тьмы. Но как это сделать?

С одной стороны летят плевки, крики "смерть арабам", "смерть левым". Юные девушки с милыми мордашками, но безумными глазами, в характерной одежде религиозных поселенок, кидающиеся на "предателей родины", истошно орущие "еврейки для евреев". Парни в кипах и без, надрывающиеся, как в припадке психоза, пытаясь кричать так громко, чтоб на другой стороне услышали их проклятия, пожелания мучительной смерти и рекомендации о переезде в Газу.

С другой — улыбчивая разношёрстная группа из двух сотен людей разных возрастов, полов, национальностей и религиозных пристрастий, с цветами и разноцветными шариками, распевающие хором всенародно любимые песни с подходящим по случаю содержанием. Самое агрессивное, что можно было услышать с этого берега — текст ханукальной песни "мы пришли разогнать тьму, в наших руках свет и огонь". Да ещё разве что одну из демонстранток, отвечавшую на пожелания смерти "левым" громким "только после вас".

Среди митингующих по "левую" сторону были как активисты, которых можно увидеть на различных митингах и демонстрациях, так и просто неравнодушные люди, для которых неприемлемо брутальное вмешательство в личную жизнь кого бы то ни было. Хана, жительница Ришон ле-Циона, женщина лет шестидесяти, никогда раньше не принимавшая участия ни в каких митингах, увидела в программе новостей, что в 10 минутах от её дома происходит такое, и не смогла спокойно продолжать смотреть телевизор, приехала вместе с мужем — оба как были, в домашних тапочках.

Юный израильтянин, как оказалось, арабского происхождения, говорит мне: "Ну почему они такое говорят, что арабы избивают своих девушек-евреек? Я вот свою девушку очень люблю, оберегаю". Ему искренне хотелось объяснить, что всё не так, что не все одинаковы, что насилие не имеет национальности. А мне было больно от самого того факта, что этот милый молодой человек, с тихим интеллигентным голосом вообще должен перед кем-то оправдываться.

По другую сторону тоже были люди с определёнными убеждениями, которые можно было бы уважать, если бы они сами жили в соответствии с ними, не навязывая их другим. Нет ничего плохого в том, что кто-то находит для себя глубокий смысл в том, чтоб выбирать спутника жизни из своего племени, своей веры. Если человек чувствует, что для него важно способствовать сохранению еврейского генофонда, и это его личный выбор, который он никому не навязывает — трудно, да и не нужно как-то укорять его за это. Более того, в демократическом государстве такой человек, конечно же, волен подобные взгляды высказывать и даже рассчитывать увлечь ими ещё кого-то. Однако навязывание каких-либо взглядов другим, брутальное и публичное вмешательство в личную, даже интимную, жизнь других людей, никак не может быть реальностью в обществе, построенном по принципам демократии.

Казалось бы, речь идёт о кучке маргиналов, возомнивших себя стражами еврейской нравственности, и их позиция, а тем более поведение, вовсе не отражают официальную позицию государства. И в самом деле — президент Ривлин шлёт поздравления молодым, призывая если не принять их поступок, то уж по меньшей мере уважать; министр Яэль Герман чтит торжество своим присутствием, публично демонстрируя, что правительство не поддерживает националистический психоз.

Но могут ли подобные благородные жесты серьёзно повлиять на ситуацию, когда в самой основе нашей государственности лежит определение, полностью оправдывающее подобные проявления, если не подталкивающее к ним?

Так и стояли мы друг напротив друга, на двух противоположных берегах, два противоборствующих начала нашего общества — с одной стороны Еврейское, с другой Демократическое. Когда видишь это наглядно, физически, становится совершенно очевидно, что необходимо выбрать одно из двух этих начал. Но какое?

Естественным образом драма, свидетельницей которой я оказалась, напомнила историю о Бэйт-Шамаи и Бэйт-Хилель. Представилось, что примерно так когда-то стояли друг напротив друга сторонники двоих мудрых старцев — одни за строгое соблюдение буквы писания, другие за возможность допустить и собственное мнение по данному вопросу, проявить свободу воли. В своё время сообществу удалось разрешить спор между ними весьма мудро и демократично, и тем самым сохранить единство — Галаха была установлена по более гибким принципам Бэйт Хилель, ведь они предполагали более широкий спектр возможностей, включающий в себя также и более строгий, ограниченный подход для желающих.

Возвращаясь к вопросу о выборе пути, острота которого становится всё очевиднее — мне видится, что приведённый пример может помочь выбрать верное направление. Очевидно, что если нам важно сохранить целостность нашего общества, то необходимо выбрать подход, способный включать наиболее широкую амплитуду взглядов.

Демократия без труда может найти место, среди прочего, и для ревностного соблюдения еврейской традиции людьми, сделавшими подобный выбор.

Выбрав же путь национальной идеи, мы скорее всего придём к созданию не двух, а трёх государств — Палестинского, Еврейского и Демократического.

Ну что ж, возможно, это тоже вариант?

Оригинал публикации

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта
9tv.co.il