Представляем Вашему вниманию c разрешения автора произведения Бориса Ароновича Вайнштока.

   http://www.stihi.ru/2011/09/06/8376  © Copyright: Берл Вайншток, 2011    Свидетельство о публикации №111090608376 

Берл Вайншток

Достигнув возраста достаточно седого, вдруг вижу в зеркале психически больного –
Болезнь странная на-днях в меня вселилась: кропать  стишки влечёт  дурная вражья сила.

Вот ковыляю в ходунке я среди ночи, и звуки странные себе под нос бормOчу,
А, может, бормочY, а, может, брежу, мне важен не язык, а звуков скрежет.

Вот неприличный звук лекарства :"леводопа",  глотнул – и отделяется от стула п..па,
Конечность удивляет удлиненьем, мозги -  броженьем,  слов  изверженьем.

Слова слетаются, встречаются, сплетаются, родить стихотворение пытаются,
Младенца на лету ловлю и  -  в Интернет !  На днях был в норме я, а щас – поэт!

 

Карету мне!

Берл Вайншток

Вопросом  кривым
Дни  доживаю,
Трупом живым
Гнию,  загниваю,

Чего  терплю
Адские муки ?
Зарежьте, молю вас,
Резинные  руки!

Расплавленным мозгом
Слова  извергаю,
В  прохладу  морга
Попасть  мечтаю,

Карета с музыкой!-
Быстрее,  presto !! (*1)
Успеть в той публике
Занять  своё  место !

(*1)Presto (италь) - быстро, галопом (указание темпа в нотах)

 

Ночь безумная в Милано

Берл Вайншток

День   чудесный,  день рожденья.
Для поднятья настроенья
Я  в порядке  исключенья
Чокнусь, чокнутый, с собой.

Две таблетки принять надо
Как обычно, чтобы гады-
-Паркинсоновые токи
Мне не дёргали бы ноги.

Получилась смесь чудная:
Вот подьём по трапу к раю,
Вот креплюсь я к самолёту,
И вот я уже в полёте!

Приземляемся в  Милано,
Слышу крики: «Форте!», «Пьяно!»
И  Маркони  и  Гольдони
Пожимают мне ладони.

В ресторанчиках,  кафешнях
Собрался бомонд весь здешний:
Сорди,  Джильи, Руффо, Монти,
Данте, Верди, Винчи, Понти,
И Монтекки с Капулетти,
Паганини с  Доницетти,

И певица  Нилла Пицци,
И Карузо с Робертино
Переваривают пиццу,
Режут пьянти, тянут вина.

Tempo!  Presto!  Быстро, быстро
Здесь шлифуют опериста,
Полируют голоса
Прямо в глотках и носах!

Голоса летят по залам,
На конвейер – и в Ла–Скала!
Ночь безумная в Милано :
Тенора,  басы,  сопрано-о-о!

Голосами потрясён,
В тряску впал мой Паркинсон!
После этого неделю
Провалялся я в постели.

Очень, очень не умён,
Кто пьёт смеси OFF и ON.

 

Ведьма-ночь

Берл Вайншток

Ведьма-ночь оркестр свой включает.
Духи в щелях воют, чёрт скрипит –
Колыбель гигантскую качает,
Дама в чёрном там храпит.

В громов0м том храпе смутно слышны
Махи , ахи,трахи,трескотня !
Гром пронизывает стены, крышу,
Гонит из-дому меня.

Выползаю в ночь босой, раздетый .
Тремором издёрганный, косой.
И кричу я : «О приди –же , где ты,
Дама с дивною косой!»

Но уставши от лихой работы,
Дама в чёрном очень крепко спит.
А   её помощник верный,чёрт-то,
Мне  откуда-то  хрипит:

«Чё те, паркинсонщик косоокий?,
К даме чё безносой пристаешь?!
Мы корчуем в очередь , по срокам,
Нет тя в списках,  обождёшь!»

*ПРИМЕЧАНИЕ:  «Дама в чёрном» -

Начальник чёрта в накидке чёрной,
Скелет безносый с косою острой -
-КАЩЕЙ-СТАРУХА.  Срезает «крыши»,
Лишает духа по спискам свыше.

 

Шолом-Алейхем-фрагменты рассказа На скрипке

Берл Вайншток

Фрагменты рассказа "Ойфн фидл", язык -идиш

Перевод с идиш –Берл Вайншток

Предисловие переводчика: 
Фрагменты рассказа «Ойфн фидл»(«На скрипке) на несколько минут чтения воскрешают образы еврейских народных музыкантов  -  клезмеров середины 19-го века. Кое-как выживающие заработками на свадьбах, в условиях крайней бедности они создали в старой России сотни произведений в стиле «клезмер» (*1), которые в наше время составляют основу репертуара многочисленных  KLEZMER BAND-ов по всей Европе и Америке.


....Каждый день мне приходилось слушать музыку. Как раз на середине пути от дома до хедера стоял небольшой домик, и оттуда постоянно слышались звуки разных инструментов, но чаще всего  -  скрипки. Там жил клезмер Нафтальци Безбородко, еврей, ходивший в укороченной капоте(*2), с заложенными за уши пейсами(*3), в накрахмаленном воротничке...Детей у него с женой было дюжины полторы, если не больше. Голодные, полуголые, босые  -  все они, от старшего до самого мадшего, играли кто на скрипке, кто на кларнете, кто на  контрабасе,на трубе, флейте,цимбалах , барабане, тарелках. Среди них были такие, что могли исполнить сложную мелодию на губах, на гребешке, на стаканчиках или горшочках, на брёвнышках или даже на щеках  -  черти настоящие!...Стою однажды под окном у них, прислушиваюсь к их игре. Один из старших, флейтист Пини, босой,лет пятнадцати, увидел меня, вышел и спрашивает, понравилось ли мне их исполнение.   –Хотел бы я так играть хотя-бы через десять лет!   -На чём бы ты хотел играть?  -  На скрипке,... но только не должны знать ни отец,ни мать, ни ребе в хедере(*4).   –Боже упаси! Кому  надо об этом барабанить?

...Взволнованный и смущённый, переступил я порог этого музыкального рая. Пини представил меня отцу:  -Вот Шолем, сын Нухема Вевикова, богача, хочет учиться игре на скрипке.  –Отец убрал пейсы за уши, поправил воротник, застегнул капоту и завязал со мной беседу о музыке вообще и о скрипке в частности. Он дал мне понять, что скрипка  -  самый лучший и красивый инструмент из всех существующих, важнее скрипки нет ничего на свете.   -  Почему дирижирует оркестром скрипка, а не труба или флейта? Потому-что скрипка  -  мама всех инструментов.  -  Так Нафтальци прочёл мне, размахивая руками,  целую лекцию, а я стоял и смотрел ему в рот, прямо-таки глотал каждое его слово.   -  Скрипка, понимаешь ли, старше всех инструментов...,ещё царь Давид играл на скрипке. Затем был известный Паганини. Лучшие скрипачи всегда были евреи, например Стемпени,. Педоцур. Говорят, что я тоже неплохо играю, но куда мне до Паганини! Рассказывают, что для своего таланта он продал душу дьяволу.

....-Ну-ка, хеврэ(*5),  за инструменты!   -Так Нафтальци выкрикнул своей команде, и все тут-же собрались, каждый взялся за свой инструмент. Нафтальци встал, ударил смычком по столу, бросил пристальный взгляд на каждого в отдельности и на всех  вместе, и они грянули на своих инструментах с такой силой, что я чуть не свалился с ног. Каждый старался играть громче соседа. Сильнее всех меня поразил малыш, которого звали Хемеле. Худой мальчик с белыми опухшими ножками, Хемеле играл на странном инструменте, каком-то мешке, который, когда в него дуют, испускает дикий звук и визг, как кошка, если ей наступить на хвост. Отбивая босой ножкой такт, Хемеле посматривал на меня хитренькими глазками и подмигивал, как- будто говорил: «Ведь таки здорово я дую!» Но больше всех работал сам Нафтальци: он и играл, и дирижировал, показывал оттенки исполнения руками, ногами, носом, глазами и всем телом, и если кто-то ошибался, он ещё скрежетал зубами и сердито кричал:  -Форте, пархуц(*6)! Такт, мамзер(*7), такт! Раз, два, три!

Обговорив с Нафтальци оплату за учёбу из своих карманных денег, я снова прошу, чтобы это было в строгой тайне, а не то   я погиб! Он даёт мне честное слово, что об этом не узнает даже птичка.....-Может сейчас есть у тебя несколько грошей? – я вынимаю рубль и даю ему...Он говорит жене: «Купи чего-нибудь перекусить.... несколько булок, две-три селёдки, лука не забудь, уксус, масло, ну и водочки немного. Когда всё это появилось на столе, братия напала на еду с таким аппетитом, как после долгого поста. Меня тоже пригласили к столу, и я не помню,чтобы я когда-нибудь ел с таким удовольствием, как  в этой трапезе. После завтрака Нафтальци кивнул своей команде, и в мою честь сыграли «композицию собственного сочинения.» Это произведение они играли с таким громом, что у меня заложило уши и закружилась голова, и я ушёл оттуда, как пьяный.  Весь день в хедере... у меня в ушах не переставая гремела «композиция». Ночью мне приснился Паганини верхом на дьяволе, он угостил меня скрипкой по голове  -  и я проснулся с криком и головной болью....Сестра  потом рассказала мне, что я в бреду выкрикивал бессвязные дикие слова: «Композиция»! «Паганини»!....

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА
(*1) сотни произведений в стиле «клезмер» -ссылка в Интернете: «Еврейская народная инструментальная музыка. Предисловие (Береговский М.Я.)
(*2)капота( на идиш  - «капотэ»)  -  верхняя одежда мужчин, среднее между плащём и сюртуком.
(*3) пейсы  -  пряди волос (локоны) на висках ортодоксальных иудеев
(*4) хедер – народная школа,существующая на деньги филантропов, ребе(учитель) обучает в одной комнате несколько возрастных групп  чтению, письму, арифметике, др-евр языку,толкованию текстов Торы.
(*5) хеврэ  -  братва
(*6) пархуц  -  паршивец
(*7) мамзер  -  выродок

Дополнят впечатление ссылки:   :

Kaschauer Klezmer Band

http://www.youtube.com/watch?v=7UL3WOdGFyI 

 

 

Другие произведения автора Берл Вайншток

 

 

Как Бобруйск стал неофициальной столицей еврейства

13 июня 2018 в 09:02
Вадим Сехович / TUT.BY / Партнерский материал
Читать полностью:  https://news.tut.by/economics/595962.html

Кому Бобруйск обязан титулом неофициальной столицы белорусского еврейства, как местные купцы поучаствовали в создании еврейского государства и какую прихоть могла себе позволить самая богатая вдова Беларуси, — в материале TUT.BY и Universal Press, посвященном истории бизнеса в одном из самых богатых городов дореволюционной Беларуси.

Согласно данным «Первой всеобщей переписи населения Российской империи», проведенной в 1897 году, в уездном городе Бобруйске Минской губернии проживает 34 336 человек — если брать границы современной Беларуси, то это шестой показатель в ее пределах. Жители «иудейского вероисповедания», как и в подавляющем большинстве городов и местечек дореволюционной Беларуси, в Бобруйске превалируют — 20 760 человек или 60,4% от всех горожан.

В «Первой всеобщей переписи …» публикуются аналогичные данные по 42 крупным населенным пунктам, находящимся сегодня на территории независимой Беларуси. И по доле еврейского населения Бобруйск занимает в этом списке только 16-е место. Самый высокий процент — в Докшицах (75,8%), а из уездных центров — в Пинске (74,2%). В Брест-Литовске проживает 64,9% иудеев (11-е место), в Гомеле — 55,4% (24-е), в Минске — 52,3% (27-е), в Витебске — 52,2% (28-е), в Могилеве — 49,9% (32-е), в Гродно — 48,3% (33-е). 42-е место у Вилейки, в котором доля жителей иудейского вероисповедания среди городского населения составляет 37,3%.

Славу Бобруйску, который со второй половины XIX века превращается в политический и культурный центр еврейства дореволюционной Беларуси, создают не его еврейские портные, трактирщики, рабочие фабрики спичечной соломки Незабытовского, маслобойни Поклевского-Козелла, лесопилки австрийца Гонести и лесорубы из дач Воронцова-Вельяминова, восстанавливающего природный баланс засадкой каштанов в городе.

Доля иудеев в населении крупнейших городов и местечек дореволюционной Беларуси в 1897 году:

№	Населенный пункт	Доля иудеев к общему населению, в %
1	Докшицы	75,8
2	Пинск	74,2
3	Слоним	72,5
4	Слуцк	71,5
5	Мозырь	69,7
6	Дисна	68,3
7	Городок	67,9
8	Дрисса	67,3
9	Кобрин	66,6
10	Пружаны	66,5
11	Брест-Литовск	64,9
12	Новогрудок	63,5
13	Друя	63,3
14	Игумен	61,6
15	Полоцк	61,5
16	Бобруйск	60,4

По данным «Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года».

Неофициальному званию столицы еврейства Бобруйск обязан богатым еврейским купцам, чьи имена гремят не только по всей империи, но и в Европе.

В Бобруйске на протяжении нескольких поколений ведут бизнес самые богатые Рабиновичи империи. Торговый оборот Хаима Рабиновича, занимающегося лесом, хлебом, льном и банковскими операциями, «доходит до весьма значительных размеров». Он считается самым богатым бизнесменом Минской губернии до середины 1890-х годов, когда «положение дел его пошатнулось, чему немало способствовали его слишком широкая жизнь, а также излишняя доверенность к своим служащим, которые пользовались им для своей выгоды».

На лесном рынке Российской империи выделяются оборотами, доходящими, соответственно, до 500 тыс. и 1 млн рублей, бизнесы бобруйчан Шаи Добкина и Шаи Каценельсона. Первый торгует лесом в Европу (через Либаву и Ригу), ведет оптовую торговлю мануфактурой и сахаром, занимается банковскими операциями и является крупным домовладельцем города. Второй специализируется на лесе, муке и пшене (его мучные склады расположены в Бобруйске, Борисове и Херсоне) и содержит пароход «Днепр» и еще два судна на днепровской системе. Из Бобруйска происходит один из самых знаменитых деятелей финансового мира империи второй половины XIX века — директор одного из крупнейших банковских концернов страны С.-Петербургского учетно-ссудного банка Абрам Зак.

Но их имена, заслуги и обороты меркнут перед масштабами бизнеса, который создают во второй половине XIX — начале XX века Иосиф Каценельсон, его вдова и дети — самые богатые бизнесмены Беларуси этого периода и влиятельные деятели международного еврейского движения.

С Днепра на Темзу

Известность и богатство к этой семье приходит в период жизни основателя бизнес-империи Иосифа Каценельсона. Он, средней руки бобруйский винный откупщик, в 1870 году инвестирует в лесную торговлю. Бизнесмен арендует несколько лесных дач в Бобруйском и Игуменском уездах и заключает оптовые контракты с крупными перекупщиками белорусской древесины в низовьях Днепра — Клейнерманом, Рабиновичем, Сандомирским и другими.

Сплавщики, нанятые приказчиками фирмы Каценельсона, ежегодно в так называемый «большой сплав» с апреля по июнь гонят в многокилометровых караванах по Днепру и его притокам «херсонские плоты» — громадные, иногда двухъярусные сооружения, состоящие из 250−400 стволов. Миновав киевскую пристань и Кременчуг с Екатеринославлем, где отсеиваются мелкие торговцы, эти настоящие лесные города на воде проводятся через днепровские пороги. Перед порогами не действует поговорка: «Поспешишь — людей насмешишь». Наоборот, плотовладельцам необходимо спешить, чтобы не началось время спада воды в Днепре. В этом случае перевалка леса через пороги приводит помимо потери во времени и к серьезным расходам. За пороги — в Никополь, Александрию, Николаев, но главным образом в Херсон, идет только самый ценный и крупный лес. В середине 1890-х годов ежегодно в этот порт сплавляется лесных материалов на сумму 4,5 млн рублей. Бизнес здесь поставлен на широкую ногу и динамичен: чтобы постоянно быть «в тренде», богатейшие купцы из Минской и Могилевской губерний массово скупают херсонскую жилую и коммерческую недвижимость.

Иосиф Каценельсон получает известность как честный и исполнительный партнер, и несколько сплавов окупают все его первичные инвестиции в лесной бизнес. Но по-настоящему большие деньги приходят к бобруйскому купцу после того, как он начинает поставки леса на английский рынок. Старшим партнером Иосифа Каценельсона становится одна из старейших лесоэкспортных фирм Российской империи — «Торговый дом «Петра Беляева наследники и Ко». Этот старообрядческий семейный бизнес, существующий с 1830-х годов, имеет собственные лесные дачи и лесопильные заводы в Олонецкой и Архангельской губерниях, конторы в С.-Петербурге и Лондоне и крепкие деловые связи с крупнейшими агентами- покупателями на Британских островах. При поддержке Беляевых бобруйский купец перенаправляет лесные потоки до Либавы с последующим трафиком на Британию. Фамилия Каценельсона приобретает известность на британском рынке.

В 1893 году ежегодный оборот фирмы Иосифа Каценельсона оценивается в 400 тыс. рублей. Такими оборотами в это время не может похвастаться ни один из бизнесменов в белорусских губерниях. В кредитной истории его фирмы, сохранившейся в Национальном историческом архиве Беларуси, есть такая запись: «Очень богат, производит торговлю леса на весьма значительную сумму и считается за человека честного, богатого, благонадежного и заслуживающего только доверия».

Вдовья доля

Когда в ноябре 1893 года Иосиф Каценельсон скончается, скорбит весь бизнес-мир Бобруйска. Соболезнования придут в уездный белорусский город и из Лондона.

Завистники и конкуренты, правда, рассчитывают, что наследники Иосифа Каценельсона — его вдова Пая-Брайна и сыновья Палт и Нисон — не унаследуют от мужа и отца выдающихся предпринимательских способностей. Однако они ошибаются.

Вдова и ее дети в том же 1893 году реорганизуют дело мужа и отца. Внеся в уставный капитал 60 тыс. рублей, они регистрируют «Торговый дом Иосиф Каценельсон и Сыновья». В 1894 году фирма строит недалеко от Бобруйска, в Березинском форштадте, лесопильный завод, на котором трудится 45 человек. Торговый дом Каценельсонов расширяет лесные разработки за счет дач в Волынской и Подольской губерний и открывает отделение в Либаве. Для международных операций семья Каценельсонов в полном составе переходит в петербургское купечество.

Промышленная деятельность не является профилирующей для бизнеса Каценельсонов. Завод работает под заказ, потом сдается в аренду. Профиль Каценельсонов — это торговля. Бизнесмены здесь чувствуют себя как рыба в воде: к 1901 году ежегодный оборот торгового дома увеличивается до 2 млн рублей. В 1901 году «Торговый дом Иосиф Каценельсон и Сыновья» направляет на рассмотрение в минское отделение Госбанка прошение об увеличении кредитной линии, сопроводив его данными о финансовом состоянии фирмы. Согласно им, недвижимость в Бобруйске (дома и лесопильный завод) стоят 65 тыс. рублей, наличный капитал фирмы — 1,2 млн рублей, вексельные кредиты в разных банках — до 150 тыс. рублей. Руководство минского отделения Госбанка выносит вердикт: «Сведения эти могут считаться приблизительно верными».

На бобруйской улице Присутственная (сегодняшняя Интернациональная) по сей день стоит «дом купчихи Каценельсон» — памятник дореволюционного зодчества, выполненный в модном в начале XX века стиле «модерн». По легенде, Пая-Брайна Каценельсон увидит этот особняк где-то в прибалтийских губерниях, приобретет его и перевезет по частям в родной Бобруйск. Дом с двумя башнями займет свое новое место в 1912 году. В военное время купчиха переедет к сыну Нисону в Петроград, а особняк будет сдан в аренду местной полицейской управе. В 1918 году в нем обоснуется Бобруйский уездный ревком. До 2015 года здание, ставшее памятником архитектуры, занимает районная библиотека. Сегодня особняк, который находится на балансе коммунального предприятия «Аренда и услуги», законсервирован и пустует.

Сионист и депутат

В Бобруйске Пая-Брайна Каценельсон управляет бизнесом вместе со своим сыном Палтом. Палт Каценельсон с начала XX века также возглавляет Бобруйское общество взаимного кредита — один из крупнейших финансовых институтов этого формата, объединяющий около 300 участников.

Внешние связи фирмы из Либавы и С.-Петербурга обеспечивает ее другой сын Нисон. Будущий выдающийся деятель еврейского национального движения появится на свет в Бобруйске в 1862 году, окончит Берлинский университет, защитит диссертацию по экспериментальной физике и получит ученую степень доктора философии.

В конце XIX века бобруйский лесотрейдер выходит на первые роли в международном еврейском движении. В 1899 году он присутствует в качестве делегата на III Всемирном сионистском конгрессе в Базеле, на котором обсуждаются меры по созданию еврейского государства на территории Эрец-Исраэля (Палестины). На этом же мероприятии Нисон Каценельсон избирается одним из директоров The Jewish Colonial Trust (Еврейского колониального банка) — учреждения, созданного для сбора средств на выкуп земель в Палестине, получение там концессий и пр. В 1905 году бизнесмен становится председателем директориума банка, который через филиал Anglo-Palestine Bank и его отделения в Иерусалиме, Бейруте, Хевроне, Цфате, Хайфе, Тверии и Газе разворачивает коммерческую деятельность непосредственно на Земле обетованной.

Не остается в стороне от «сионистских планов» «Торговый дом Иосиф Каценельсон и Сыновья» — после допуска ценных бумаг The Jewish Colonial Trust на российский финансовый рынок торговый дом становится одним из контрагентов лондонского учреждения. Бобруйское и либавское отделения «Торгового дома Иосиф Каценельсон и Сыновья» наравне с Минским коммерческим банком и еще четырьмя имперскими компаниями перечисляют российским акционерам банка дивиденды на 1 фунтовые акции The Jewish Colonial Trust.

Бизнесмен, активно участвуя в строительстве будущего еврейского государства в Палестине, уделяет немалое внимание текущему положению его соплеменников в Российской империи. В 1905 году он становится одним из создателей «Союза для достижения полноправия еврейского населения в России». Учредительское собрание организации, которая провозглашает борьбу за отмену ограничительных законов для евреев, за разрешение обучения на идише и иврите и создание национальной автономии, проходит в Вильно, а центральное бюро размещается в С.-Петербурге.

В 1906 году Нисон Каценельсон получает возможность проповедовать свои взгляды в I Государственной Думе. Он избирается в нее от Курляндской губернии, в административном центре которой Либаве находится отделение «Торгового дома Иосиф Каценельсон и Сыновья». В Думе бизнесмен и общественный деятель входит в крупнейшую фракцию «кадетов» (35,87% от состава думы) и становится от нее членом финансовой комиссии. «Кадеты», выступающие за парламентское реформирование устоев царской России, пользуются поддержкой широких слоев — интеллигенции, купцов, мещан, либеральных дворян и даже рабочих.

В июле 1906 года царь Николай II распустит I Государственную Думу, а через два дня ее бывшие депутаты, включая Нисона Каценельсона, подпишут так называемое Выборгское воззвание. В нем 180 «кадетов», «трудовиков», «эсдеков», «автономистов», членов «мусульманской фракции» и Партии демократических реформ призовут население Российской империи к гражданскому неповиновению правительству — не платить налоги и не ходить на военную службу.

Через несколько дней против бывших членов Госдумы будет начато уголовное преследование и 169 из них предстанут перед судом. Три получат оправдательный приговор, остальные — по 3 месяца тюрьмы и лишение избирательного права. Нисон Каценельсон отсидит свои три месяца в питерских «Крестах».

В 1910-х годах экс-депутат возглавит Либавский эмиграционный комитет Еврейского колонизационного общества, который помогает российским евреям в эмиграции в США и другие страны мира. В Либаве начинается беспересадочная Русско-Американская линия «АО Русское Восточно-Азиатское пароходство», отсюда уходят в английские порты пароходы «АО Русское Северо-Западное пароходство» и «Русского пароходного общества «Рюрик». Помощь комитета переселенцам заключается в улаживании недоразумений с пароходными конторами и их агентами, в получении паспортов, в передаче денег, высылаемых уже выехавшими родственниками, и самое главное, в оказании медицинской помощи. Число эмигрантов-евреев, ежегодно отправляющихся из Либавы за новой жизнью за океан, составляет 15−20 тыс. человек.

Первая мировая война прервет связи торгового дома Каценельсонов с Британскими островами, война на Балтике парализует доставку леса и эмиграцию. В 1918 году имущество Каценельсонов в Бобруйске будет национализировано местным ревкомом, который разместится в их же доме. О судьбе Паи-Брайны и Палта Каценельсона ничего не известно. Что касается Нисона, то после большевистской революции он останется в независимой Латвии, где скончается в ноябре 1923 года в возрасте 61 года.

У Нисона Каценельсона будет многочисленное потомство — четверо сыновей и две дочери. Один из наследников бизнесмена и политика Авраам станет врачом, будет сражаться в рядах белой гвардии на Кавказе, потом эмигрирует в Палестину и примет участие в строительстве еврейского государства. В 1950-х годах Авраам Каценельсон в течение некоторого времени будет работать послом Израиля в Стокгольме. Старшая дочь Нисона Каценельсона Рахель станет известным общественным деятелем Израиля и женой третьего президента еврейского государства Залмана Шазара — уроженца местечка Мир.

Паричские династии

Недалеко от Бобруйска располагается небольшой городской поселок Паричи. В конце XIX — начале XX веков купцы-лесопромышленники этого местечка смогут бросить вызов своим именитым конкурентам-соседям, включая даже Каценельсонов.

Дом, например, крупнейшего паричского бизнесмена Гершона Когана оценивается в конце XIX века в 80 тыс. рублей — даже на центральных улицах Минска в это время не так много зданий, за которые дают такую сумму.

Гершон Коган — настоящий хозяин местечка. За относительно небольшой срок своей деятельности на ниве лесной торговли (в большом бизнесе он с 1881 года) оборот его фирмы вырастает до 350 тыс. рублей, что сопоставимо с крупными лесоторговыми компаниями Минска, Бобруйска и Игумена. Помимо дома купец имеет в наличности около 120 тыс. рублей, а также хорошие кредитные истории и возможность расширения лимитов в Виленском частном коммерческом и Минском коммерческих банках.

В Виленском частном коммерческом банке кредитуется еще один крупный паричский лесопромышленник — Зелик Горелик. Его фирма ведет историю с 1879 года, в конце 1890-х годов ее оборот составляет 250 тыс. рублей.

Паричские бизнесмены держатся друг друга и чтобы противостоять конкуренции, нередко объединяют капиталы для разработки лесных дач. Так Коган и Горелик, взяв в компаньоны Беньямина Гринберга, рубят лес имения Красный Берег в Бобруйском уезде. В 1905 году местные купцы учреждают Паричское общество взаимного кредита. Его членами состоят около 200 человек, а руководит финансовой организацией один из сыновей Гершона Когана.

Революция лишит паричских купцов имущества, средств производства и предпринимательского духа, а в годы Великой Отечественной войны местная еврейская община будет почти полностью уничтожена фашистскими оккупантами.
Читать полностью:  https://news.tut.by/economics/595962.html